Дверь за Аркадием и Володей хлопнула, и я, остолбенев, осталась стоять в прихожей. Так, значит? С кем, со мной? Так?! Мамочка у него, видите ли, заболела в Челябинске, надо все бросать и к ней мчаться. А я пока у товарища перекантуюсь. Даже последнюю сучонку, подобранную на помойке, не вышвыривают столь бесцеремонно. Разлюбил, не нужна стала - так и скажи, но зачем лгать? Зачем?
Временно:. И какой этот Володя ему товарищ? Товарищей уж как - нибудь я всех знаю, товарищи у нас из дома не вылезают, я их с закрытыми глазами по запаху различу. А этот Володя и не заходил даже ни разу, я про него и не слышала никогда. Нет, я все прекрасно понимаю, у всех товарищей жены, к ним нельзя, а этот Володя холостяк, квартира отдельная, поживешь, милая, всего то на неделю уезжаю.
Ну что ж, если все сказанное правда, если ты, Аркашенька, действительно отселил меня всего на неделю, а не отделался таким элегантным способом и если этот Володя "чистый холостяк", а не такой, у кого раз, а то и два в неделю ночует душистая особа, на вопрос гинеколога "Замужем?" отвечающая "Да!", - тогда держись! Приедешь ты через неделю за мной, а я:..я ничего не скажу, рта не открою, просто отвернусь. Останусь у Володи, и все. Вот тогда ты узнаешь, тогда почувствуешь, поймешь, кого потерял, да поздно будет!
Составив план мести, я немножко успокоилась, прекратилась мелкая противная дрожь, бившая меня всю дорогу, пока он вез меня сюда, в чужую квартиру, небрежно уговаривая "не скучать".
Я отошла от входной двери, у которой простояла, окаменев, минут 10, и огляделась. В полумраке таинственно блестело зеркало - у Аркадия зеркало валялось на шкафу, он все собирался его повесить, и все некогда было. Пахло?: Пахло здесь чем то неуловимым, какой то недомашней свежестью. Нигде ничего не валялось, даже непременной у Аркадия груды всех наличных башмаков и кроссовок не стояло в углу, и ковер был чистый, его явно пылесосили.
Может, врет, что одинокий? Хотя нет, вон какой то неопрятный рюкзак, и несет от него машинным маслом и железом, за метр чувствую. Не выношу всех этих машинных запахов: стоит открыть капот, меня, считай, на свете нет. Тут тоже хранят неясные мне ценные запчасти. Ладно, наплевать! Всего то один рюкзак, и так сиротливо лежит - не сегодня, завтра его уберут. У Аркадия в прихожей и удочки, и прочие снасти, и гантели-гири, а уж этих железок:.. и три - три! - старых аккумулятора. Тяжело здоровому мужику вынести на помойку. Чем гирями бессмысленно стучать, взял бы: Стоп! Не буду больше про Аркадия, а то сразу слезы на глазах. Не хочу, что бы этот Володя вернулся, и застал меня с мокрой мордой. Он должен сразу понять мне цену. Пусть видит, что в его дом вошла красавица, и красавица очень дорогая.
Пойду ка я осмотрю кухню. Кухня не умеет хранить тайн и всегда расскажет опытному взгляду и носу, кто тут готовит и что этот кто ест.
И в кухне чисто! Или врет, что одинокий, или такой аккуратный. Не знаю, что хуже. Ах, не заметила сразу: в мойке посуда осталась, после завтрака не вымыл. Уже лучше. Кисло пахнет сосисками, резко - кетчупом, тошнотворно - баночным кофе. Завтрак холостяка. Если я здесь останусь - никаких сосисок. Парное мясо, овсянка, гречка и овощи. И непременно прогулки. Только так и сохраняют красоту.
Если гулять подолгу, то о сосисках и думать не захочешь, сам начнешь питаться как надо. А от всей этой гадости в целлофане и облысеть недолго.
Я ведь видела этого Володю мельком в дверях. Кажется, лысоват? На кого то он мне показался похож? Надо бы повнимательнее рассмотреть, но ведь было не до того, такое вероломство со стороны Аркадия, с которым, между прочим, скоро уже два года:..
Прекрати! Запретила себе про него думать и не буду, и не вспомню даже. Приедет через неделю, гляну мельком через плечо - это еще кто? И уйду на кухню.
Мог бы Володя мне и поесть оставить. Соображать должен, что такие особы, как я, сами ничего не берут, не то воспитание.
Пойду ка я от греха в ванную. Батюшки, стиральная машина! Сам себе стирает. Может, он зануда? Или еще хуже - гомосексуалист? Нет, нет, так Аркадий со мной поступить не мог! Не верю, и все.
А вот и вещички висят - сушатся. Да, размерчик никак не сорок восемь. Значит, не просто гулять, а бегать. Аркаша у меня шесть килограммов сбросил, сразу стало видно, что сложен он как::.Нет, я его не помню.
Володя сбросит десять, а постарается, и двенадцать килограммов. Правда, жили мы очень удачно, возле лесопарковой зоны: вышел из подъезда - и, пожалуйста, утром и вечером часовой кросс по пересеченной местности. Сначала он задыхался и стеснялся, а потом понравилось - все смотрят, и завидуют, что он бежит с такой красавицей, как я.
Интересно, а знает этот Володя, что я фотомодель? На двух обложках была, и в рекламу меня зовут сниматься. Ничего, увидит, как я бегаю, залюбуется, сам меня никому не отдаст. Да за мои ноги отдельный приз надо давать. И глаза у меня с поволокой.
Нет, все таки не гомосексуалист. Хотя женскими духами и кремами не пахнет, но и мужской парфюм представлен вполне аскетично. Прекрасно. Ненавижу, когда мужчина благоухает, как паршивая клумба.
Теперь комната. Комната, конечно, главное. Почему так не хочется входить в чужую комнату? Прихожая, кухня, ванная - нет проблем, места общего пользования. А вот комната:.
У Аркадия сплошные книги, которые никогда никто не пылесосит. Стоит сунуть в них нос, обчихаешься, на целый день головная боль. Пепельницу он вытряхивает по мере наполнения, если новый окурок никак не влезает. Вороха газет, как их можно читать, ума не приложу - они так отвратительно пахнут. Зато постель Аркадий убирает, только если кто приедет, и на ней можно сколько хочешь валяться. Ну не надо про него, все, прекратила. Пошла.
Комната у Володи оказалась большая и светлая. Спал он на раскладном диване и не только убирал постель, но и складывал диван, отчего прибавлялось простора.
Значит, девок не водит. Или очень редко. Потому как складывать или не складывать - это рефлекс. Что девок не водит, это хорошо:.Да, но захочет ли он со мной вместе спать? Для поддержания красоты мало диет и прогулок, надо каждую ночь проводить в объятиях мужчины, что бы он обнимал тебя, гладил всю-всю, только тогда ты засияешь, как очень дорогая шуба, и все захотят дотронуться до тебя хоть разочек. Но и этого мало. Надо, что бы тебя любили, чтобы о тебе думали, летели к тебе домой из любого места и:..
А что, если он храпит по ночам? Вот будет номер!
Сияла чистая пепельница, сияли стекла в книжных шкафах и стекла в окнах, и даже паркет пускал солнечных зайчиков.
Если весь этот чудесный порядок наводит он сам, значит, привык все один делать - и спать будет один. А ну как он, чтобы выспаться, будет выставлять меня из комнаты? Интересно, куда он меня выстави? В однокомнатной то квартире! В прихожую что-ли, на коврик? Когда нибудь я и до этого докачусь. Мне стало смертельно жалко саму себя.
Он будет уходить по утрам, а я буду сидеть одна и ждать? Так, да? А вечером буду встречать его, заискивающе глядя в глаза: Может, мне еще и тапочки ему подавать с выражением счастья на прелестной физиономии?!
Я посмотрела на себя в зеркало.
И зеркало у него чистое! А у Аркадия в комнате всегда покрыто ровным слоем жемчужной пыли и отсвечивает только в правом углу, где кто то из гостей написал нечто смешное из трех букв. А ведь я впервые вижу себя в чистом зеркале, и я гордо встряхнула головой. Нет, Володя не посмеет быть со мной грубым и невнимательным. На кого же он все таки похож? Что то очень знакомое было в его глазах:
Не дрейфь, старуха! Может, все не так безнадежно, как представляется в пустой чужой квартире.
Я знаю себе цену. Знаю, как хороша я собой. Я видела сотни раз, какими глазами на меня смотрят, когда я иду по улице.
В крайнем случае, я просто сбегу отсюда. Плохо они меня знают! Я могу. Я такая:.. А что, если вправду сбежать? Я выпрямила спину, удивляясь, как эта мысль до сих пор не приходила мне в голову: Вот, как только выйдем с ним из дома, возьму и рвану что есть силы и буду бежать, бежать:.
Я представила себе, как буду бежать, что называется, сломя голову, а встречные прохожие будут шарахаться, уступая мне дорогу и оглядываясь вслед.
Хотя куда мне бежать? Я опомнилась и реально оценила положение вещей. Так хоть какая то определенность в жизни. А если сбегу, то что? Что меня ждет? Искать себе нового хозяина? Или под забором ночевать, как какая нибудь уличная, как последняя бомжиха?
Захотелось завыть от тоски и одиночества.
Зазвонил телефон. Я вздрогнула от неожиданности.
Включился автоответчик. Писклявый женский голос фамильярно интересовался планами на вечер, называя его при этом зайчиком.
Однако! Это даже не смешно. Он, что же, уйдет на весь вечер? Оставит меня одну? Хотя, кто я ему:.А может, оно и к лучшему. К лучшему остаться одной, а не терпеть около себя какого то совершенно постороннего, совершенно чужого мне мужчину.
Но ведь сегодня он посторонний, а завтра начнет казаться, что на пять минут без него остаться не можешь. Тем более, что такая чистая светлая квартира. Что я еще не смотрела?
Вид из окна. Это очень важное мужское достоинство - хороший вид из окна. Когда сидишь целый день дома, а он якобы на работе: Вид из окна для тебя целый мир.
Ах, какой вид был у Аркадия с шестого этажа - до горизонта деревья и деревья. Улицу с машинами, что разделяла наш дом с парком, не видно и не слышно. Только деревья и птицы, разносящие все районные новости.
А как чудесно было гулять ранним утром под этими вечными деревьями. Сырой скрип песка или шорох влажной травы, прозрачная чистота изумрудного леса и тишина, тишина, такая тишина, что чужое дыхание слышишь за сто метров.
Я подошла к окну, и почувствовала, что волнуюсь: сердце билось гулко, и глаза опять стали мокрые. Ладно, смотрю. Первым делом взгляд упал на чахлый скверик с лавочками, на которых караулили своих мерзких детей мамаши и бабушки, а сами дети с машинами и совочками заполонили всю песочницу. Шесть, нет, восемь тонких убогих прутиков, которые в этом районе считают деревьями. Ну пусть десять, в счете я не сильна.
Дальше улица с миллионом вонючих машин. Помойка. Киоски. Опять помойка. Сбоку, сколько можно видеть сплошные гаражи. Не то что птиц, кошек не видно.
Кошек я жалею и презираю, но они меня забавляют, особенно когда шерсть на их широких загривках встает торчком, а маленькие розовые ротики обнажают в страхе и злобе очень белые, длинные зубки. У кошек всегда уродливые, совершенно нечеловеческие глаза. Только они меня и пугают.
И тут я поняла! Вот на кого похож этот Володя - на кошку! Такие же желтые, чужие глаза.
Теперь понятно, почему на сердце у меня такая тоска, и я слоняюсь и не могу найти себе угла в этой квартире.
Теперь понятно, почему он одинок. Какая приличная собака согласится жить в таком районе и с таким хозяином?!
И тут прямо перед моей мордой за свежевымытым, почти неразличимым от чистоты стеклом на карнизе появилась кошка.
Я не сдержалась и залаяла, и резко встала обеими передними лапами на подоконник, уронив при этом горшок со слабым тонколистным растением. Горшок распался на две части, и я отпихнула их задними лапами на середину сияющего паркета, забросав пол комнаты мокрой землей.
Уж если Аркадий, возлюбленный хозяин мой, посмел отдать меня на целую неделю в чужой дом, не спросив на то моего желания, то я имею полное право чувствовать себя здесь свободной, абсолютно свободной, как дождь, как ветер, елки-палки, как последняя собака.
Ольга Михайлова