Поет Долматовский рассказывал: «Стоит воинской колонне остановиться на ночёвку в прифронтовом селе или городке, и вот уже возникают знакомства, и откровенные разговоры, и влюблённость, и всё это носит грустный и целомудренный характер; а рано-рано — расставание, отъезд…».
В декабре 1942 года в районе Сталинграда Долматовский встретился с композитором Марком Фрадкиным. По рассказу Долматовского, вскоре после того как он прочёл Фрадкину стихотворение «Танцы до утра», тот «на трофейном аккордеоне… наиграл… вальсовую мелодию, навеянную, как он говорил, этим стихотворением». Тем не менее написание слов для новой песни пришлось отложить — завершалась Сталинградская операция, и для поднятия духа советских войск требовались боевые песни. В этот период Фрадкиным и Долматовским были написаны песни «У нас в Сталинграде», «Колечко» и другие.
В начале 1943 года, после окончания Сталинградской битвы, Долматовский и Фрадкин были приглашены на заседание Военного совета Донского фронта, где им обоим были вручены ордена Красной Звезды. Отвечая на вопрос о творческих планах, Долматовский рассказал командующему фронтом Константину Рокоссовскому об идее создания песни на основе стихотворения «Танцы до утра». Присутствовавший там же начальник политического управления фронта Сергей Галаджев предположил, что в результате должно получиться что-то вроде офицерского вальса. Долматовскому название «Офицерский вальс» понравилось. На следующий день после этого Долматовский и Фрадкин уже были в поезде.Поезд шёл медленно, с остановками: путь от Сталинграда до Ельца занял семь суток.
За это время и была сочинена песня «Офицерский вальс».
Ночь коротка,
Спят облака,
И лежит у меня на ладони
Незнакомая ваша рука.
После тревог
Спит городок.
Я услышал мелодию вальса
И сюда заглянул на часок.
Хоть я с вами почти незнаком
И далёко отсюда мой дом,
Я как будто бы снова
Возле дома родного…
В этом зале пустом
Мы танцуем вдвоем,
Так скажите мне слово,
Сам не знаю о чем.
Будем кружить,
Петь и дружить.
Я совсем танцевать разучился
И прошу вас меня извинить.
Утро зовет
Снова в поход…
Покидая ваш маленький город,
Я пройду мимо ваших ворот.
Хоть я с вами почти незнаком
И далёко отсюда мой дом,
Я как будто бы снова
Возле дома родного.
В этом зале пустом
Мы танцуем вдвоем,
Так скажите мне слово,
Сам не знаю о чем.
В своих воспоминаниях Евгений Долматовский сообщал, что история, описанная в этой песне, была связана с конкретным эпизодом, рассказанным Фрадкину лётчиком Василием Васильевым.
Как-то, оказавшись поздно вечером в одной из прифронтовых деревень, Василий услышал звуки музыки. Подойдя поближе, он увидел танцующую молодёжь, а также стоявшую в стороне одинокую девушку. Пригласив её на вальс, лётчик познакомился с ней — её звали Зиной. Но очень скоро им пришлось проститься, поскольку засигналил шофёр машины, на которой должен был уезжать Василий. Рассказав Фрадкину об этой истории, Васильев добавил: «Вот вы, композиторы, песни сочиняете. У меня к вам просьба: напишите песню о том, что я рассказал. Если всё точно опишете, Зина поймёт, что это о нас с ней. Может, она услышит, откликнется вам». И действительно, через некоторое время та девушка написала на радио письмо, в котором она просила узнать адрес лётчика. Фрадкин рассказывал: «Мы связались с авиасоединением, где служил лейтенант. Но Василий Васильев уже не мог ответить Зине: в одном из воздушных боёв он погиб смертью героя…».
Первым исполнителем песни «Офицерский вальс», впоследствии получившей название «Случайный вальс», был Леонид Утёсов. Песня быстро приобрела популярность — многие артисты, выступавшие перед солдатами во время Великой Отечественной войны, имели её в своём репертуаре. При этом с самого начала слова песни подвергались критике — в частности, когда Утёсов записывал песню на пластинку, цензура разрешила оставить только один куплет, а другой был убран со следующей аргументацией: «Откуда это такое? Офицер приходит в незнакомый дом, танцует там с незнакомой женщиной, говорит не зная о чём, и чувствует себя, как у родного очага!» Да и смена названия песни могла быть связана с тем, что она «бросала тень» на советского офицера, тем более что в ранних вариантах одна из строчек звучала по-другому: «И лежит у меня на погоне / Незнакомая ваша рука». Более того, по одной из версий название и слова были изменены по желанию Иосифа Сталина, который после прослушивания песни заявил: «Как может хрупкая девушка достать до погона боевого офицера? Он же гигант. Вы хотите унизить нашу армию? И почему вы назвали вальс „Офицерский“? Офицер должен воевать, а не танцевать».
Как бы то ни было, после окончания войны, осенью 1946 года, дальнейшее тиражирование и официальное исполнение песни было запрещено, и этот запрет продлился до хрущёвской оттепели.